Сюжетное многообразие старообрядческого медного литья I: История литья икон. Образ Иисуса Христа

Что бы ни писали историки о постепенном, растянувшемся едва ли не на три столетия приобщении восточных славян к Христианской Церкви, очевидно, что крещение Руси при равноапостольном князе Владимире распространилось на большую часть населения Киевской Руси. Новая вера требовала не только внутреннего переустройства человека, но и предполагала внешнее выражение, которое в эпоху первоначального распространения христианства становилось и знаком личного исповеднического подвига.

Русь приняла христианство от Византии вместе с развитым, вполне сложившимся церковным искусством, в котором любая декоративная деталь была подчинена строго осмысленному символическому строю. Первым символом веры для вчерашнего язычника на Руси стал нательный крест. Археологические раскопки показывают, что металлические и каменные нательные крестики, так называемые «корсунчики», в массовом порядке завозились на Русь. Впрочем, уже через несколько десятилетий после 988 года собственное производство крестиков, а вместе с ними и нательных иконок приобрело на Руси такой размах, что импорт сходных изделий из Византии сделался бессмысленным. Фантазия русских мастеров-литейщиков была безграничной; сохраняя традиционную греческую форму равноконечного креста, домонгольские русские тельники имели десятки разнообразных форм.

Традиция изготовления меднолитых ювелирных украшений сложилась на Руси еще в дохристианскую эпоху. Интересно проследить, как древние украшения с солярными символами робко и постепенно включают в себя изображения креста. Пресловутое русское двоеверие выражается круглыми подвесками, которые первоначально были символами славянского Ярилы, с крестообразными прорезями, а затем стали просто четвероконечными или двенадцатиконечными крестами, заключенными в круг. Такую же метаморфозу претерпели древние славянские лунницы, в которых между концами языческого месяца постепенно утвердился христианский крест.

Приметой языческого прошлого, перекочевавшей в новую послемонгольскую эпоху, стали змеевики — древние славянские обереги, отливавшиеся на обратной стороне складней вплоть до XVI века.

Литье, утвердившееся в русском церковном искусстве в домонгольскую эпоху, переживает второе рождение на рубеже XVII и XVIII столетий. В это время изготовление литых икон, складней, разнообразных крестов сделалось достоянием почти исключительно старообрядцев. Исключение составляло производство нательных крестиков, которые продолжали отливаться и в мастерских, предлагавших свою продукцию Православной Церкви.

Распространение литых икон в старообрядчестве, причем в наибольшей степени в беспоповских согласиях, при почти полном равнодушии к нему Православной Церкви объясняется, прежде всего, историческими условиями существования старообрядчества.

На протяжении двух с половиной столетий старообрядцы жестоко преследовались государственной властью, не имея возможности открыто строить свои храмы и монастыри. При этом поповцы и беспоповцы находились не в одинаковом положении. Старообрядцы, приемлющие священство, мечтавшие найти епископа и восстановить иерархию, старались в каждом удобном случае легализовать себя, урегулировать свои отношения с властью, поскольку нуждались в снисходительном отношении к священникам, переходящим к ним из господствующей Церкви.

Старообрядцы-беспоповцы были уверены в том, что духовное воцарение антихриста уже совершилось, поэтому истинная Церковь может быть только гонимой. Крайнее выражение это убеждение нашло в идеологии согласия странников, или бегунов. Постоянно перевозить на новое место большие храмовые иконы было затруднительно. Громоздкие иконы падали, трескались, ломались, красочный слой осыпался, их было трудно скрывать при постоянных обысках. Литые иконы оказались более подходящими к условиям постоянного странствования. Поэтому именно в беспоповских согласиях, главным образом у поморцев, происходит расцвет медного литья.

Начало и расцвет старообрядческого производства меднолитых крестов, икон и складней традиционно связывают с Выговскими монастырями и скитами. Уже в 70-е годы XVII столетия на реке Выг появляются поселения, основанные бежавшими иноками Соловецкого монастыря, который, не соглашаясь служить по книгам, присланным Патриархом Никоном, подвергался осаде царскими войсками в течение восьми лет с 1668 по 1676 год. После разгрома соловецких бунтовщиков многочисленные насельники монастыря уходили на берега реки Выг, где начинали свой подвиг основатели обители преподобные Савватий и Герман. В октябре 1694 года два поселения, основанные Даниилом Викулиным и Андреем Денисовым, были объединены в Выговское общежительство — монастырь, бывший идейным центром старообрядчества беспоповского толка в течение следующих полутора столетий.

В Выговском монастыре, разделенном стеной на две половины, первоначально проживали мужчины и женщины. В 1706 году в 20 верстах от мужской Богоявленской обители была построена женская Крестовоздвиженская, стоявшая на реке Лексе. Первой настоятельницей стала родная сестра Андрея Денисова Соломония. Рядом с этими двумя монастырями организовывались многочисленные скиты, в которых разрешалось проживание семьями.

Именно в этих скитах происходит возрождение древнерусской традиции изготовления литых икон. При этом выгорецкие мастера добиваются небывалого технического и эстетического совершенства своих изделий. Иконы выговского литья отличаются необыкновенным изяществом, тонкостью литья, передающим мельчайшие детали, вплоть до завитков волос и глазных зрачков. Замысловатые орнаменты заполнялись многоцветными стекловидными эмалями, значительная часть изделий подвергалась огненному золочению. Любимым изделием выговских медниц были маленькие двустворчатые и трехстворчатые складни, у которых многоцветными эмалями покрывалась не только лицевая, но и прихотливо орнаментированная обратная сторона. На Выге были изобретены распространившиеся впоследствии по всей России «Распятия с предстоящими», напоминавшие по форме букву Ф. Здесь же были отлиты первые «большие створы» — четырехстворчатые складни с изображением двунадесятых праздников.

Позднее по выговским образцам стали отливаться кресты и иконы в Гуслицах (село Владимирской губернии) и в Загарье (несколько сел Богородского уезда Московской губернии, занятых производством меднолитых крестов и икон).

Самыми дешевыми и простыми были изделия загарских мастерских. Отливки почти никогда не покрывались эмалями, имели небрежную отделку, отличались нечеткими, расплывчатыми изображениями.

Более высоким качеством отличались гуслицкие изделия. Излюбленным элементом гуслицких художников были «шестокрильцы» — небольшие изображения херувимов, которые отливались на средниках небольших трехстворчатых складней и в изобилии в навершии самых разнообразных крестов. Выговскую форму «Распятия с предстоящими» гуслицкие мастера расширили за счет многочисленных клейм с изображением праздников и «шестикрыльцев», число которых в навершии больших крестов доходило до девятнадцати.

В конце XVIII столетия возникают московские мастерские по производству литых икон. Они группируются вокруг Преображенского кладбища, ставшего с 1771 года центром федосеевского согласия. Их расцвет приходится на вторую половину XIX столетия. Московские изделия восходят к выговским образцам, отличаясь от них тяжеловесностью и излишней декоративностью. На московских крестах, иконах и складнях появляются монограммы мастеров-литейщиков: МАП, СИБ, МРСХ, РХ, РС. Последние три, встречающиеся чаще других, принадлежат мастеру Родиону Семеновичу Хрусталеву, который имел все основания гордиться качеством своих изделий.

Во второй половине XIX столетия число старообрядческих медниц значительно увеличивается. Они появляются в селе Красное Костромской губернии, в селе Старая Тушка Вятской губернии, на Урале и в других регионах России.

Набор сюжетов старообрядческого медного литья значительно отличается от соответствующего спектра древнерусских литых изделий. В старообрядческих медницах не отливались характерные для переходной от язычеству к христианству эпохи лунницы с присоединенными к ним крестиками. Не производились круглые крестовидные подвески, в которых знак креста был вписан в древний солярный символ. Не изготавливались распространенные в домонгольскую и раннюю послемонгольскую эпоху змеевики.

Вместе с тем сюжетная тематика обогащается множеством изводов, известных из привычной иконописи. Большинство иконописных сюжетов так или иначе воспроизводится в медном литье. При этом наиболее распространенными в старообрядческом медном литье являются образ Богоматери и изображения святых. Господь Иисус Христос, хотя и является Главой Церкви, в иконографии представлен значительно меньшим количеством иконографических типов (при множестве изводов каждого типа), чем Богородица и святые. Вероятно, это связано с тем, что грешному человеку гораздо проще обратиться с молитвенным прошением к человеку — Божией Матери или святому, нежели к Богу, даже если это — Воплотившийся Бог Иисус Христос.

Складень Деисус с избранными святыми. XVIII век

Наиболее распространенный в литье иконографический тип — Деисус. Русское слово «Деисус» — это искаженное греческое слово «Деисис», что означает «моление». Деисус — изображение Иисуса Христа, восседающего на престоле, справа от которого находится Богородица, слева — Иоанн Предтеча. В старообрядческом медном литье Деисус чаще всего является средником трехстворчатых складней, получивших название «девяток». Каждая боковая створка такого складня несет изображение избранных святых. Чаще всего это митрополит Филипп, апостол Иоанн Богослов, святитель Николай — на левой створке; Ангел-хранитель, преподобные Зосима и Савватий — на правой. Такой подбор святых не случаен. Зосима, Савватий и Филипп — святые, подвиги которых были совершены в Соловецком монастыре, очень почитаемом у старообрядцев, где были отлиты первые такие складни. Присутствие Ангела-хранителя и Николая Чудотворца — покровителя путешественников — показывает, что «девятки» были «путевыми» иконами. Их брали в дорогу, носили в качестве нательных икон. Голгофский крест на обратной стороне одной из створок позволял обходиться без отдельно носимого нательного креста.

Сохранились складни, средники которых представляли собой разделенный на четыре части ковчег, достаточно большой глубины, плотно закрывавшиеся пластиной с изображением Деисуса. Такой складень мог использоваться для хранения святых мощей или для переноса драгоценных для старообрядцев-беспоповцев Святых Даров, освященных еще дониконовскими священниками.

Второй, менее распространенный вариант «девятки» имеет створки с другим набором святых: на левой изображены великомученик Георгий Победоносец, священномученики Антипа и Власий; на правой — преподобный Иоанн Ветхопещерник и мученики Косма и Дамиан.

Существует Деисус и в виде трехстворчатых складней другого типа, средники которых являются поясным изображением Господа Иисуса Христа, створки — поясными изображениями Богородицы (извод, сходный Боголюбской со свитком в руках) и Иоанна Предтечи. Образ Иоанна Предтечи вариативен. Чаще всего он изображается в виде крылатого Ангела пустыни с чашей в руках, в которой находится образ младенца Христа; это — символический образ Крещения Господня. Расположение Богомладенца может быть различным, как слева направо, так и наоборот. В некоторых складнях правая створка представляла Иоанна без крыльев с руками, воздетыми вверх в изысканном жесте.

Иногда средник такого Деисуса отливался отдельно. В этом случае он превращался в образ Господа Вседержителя. Известны и особые изображения Господа Вседержителя, как поясные, так и в виде Спаса на престоле. Как правило, они имеют более древний возраст.

Очень распространенными в старообрядчестве являются складни со средником Деисусом, ниже которого помещаются поясные изображения четырех святых: преподобного Зосимы, святителя Николая, святителя Леонтия, преподобного Савватия. Иногда изображались и другие святые. Навершие такого складня могло быть Нерукотворным Образом Христа или украшалось простым геометрическим орнаментом.

Одним из древнейших образов Христа Спасителя, существовавших и в медном литье, является так называемыйСпас Смоленский. Этот иконографический тип представляет собой изображение Христа в полной рост, украшенное массивной цатой, к ногам которого припадают преподобные Сергий Радонежский и Варлаам Хутынский. По сторонам Спасителя в верхней части иконы помещаются изображения ангелов, держащих в руках орудия страстей. Спас Смоленский встречается в виде отдельных икон, часто украшенных многоцветными эмалями, и как средник разнообразных складней.

Еще один представленный в медном литье иконографический тип Христа Спасителя, изображенного в окружении святых, это Деисус, в котором к образам Божией Матери и Иоанна Предтечи, а также припадающих Зосимы и Савватия добавляются фигуры архангелов Михаила и Гавриила, апостолов Петра и Павла. В «Седмицах» большего формата добавляются фигуры апостола Иоанна Богослова и святителя Иоанна Златоуста, а также коленопреклоненных Николая Чудотворца и преподобного Сергия Радонежского.

Нерукотворный Образ Спасителя чаще всего встречается в литье в виде наверший отдельных икон и складней. Эта традиция берет начало в самых древних образцах литья, причем иконография образа меняется очень заметно от изысканных изводов XVII столетия, на которых изображался и плат с его причудливыми складками, до простых почти схематических изображений XVIII и XIX века. Встречается Нерукотворный Образ и в навершии литых крестов самых разнообразных размеров. Именно такой тип креста, который помимо Нерукотворного Образа в навершии отличается отсутствием изображения Духа Святого «в виде голубине» и «Пилатова титла» — букв IНЦИ — считался старообрядцами Поморского согласия единственно правильным крестом.

Встречается Нерукотворный Образ и в виде отдельных образков небольшого размера. Известен он, по преимуществу, в двух изводах; причем тот из них, в котором Нерукотворный Образ окружен надписью, является более древним и редким. 

Редкими древними литыми иконами являются образы Снятия с креста, на которых изображен обнаженный торс мертвого Христа с крестообразно сложенными на груди руками, опирающимися на край гроба. По сторонам креста видны фигуры предстоящих Богородицы и Иоанна Богослова, выполненные почти в полный рост; в верхней части иконы оплечные образы Ангелов в круглых медальонах. Возможно, что небольшие иконки Снятия с креста были отлиты еще до раскола. Однако, зная склонность ревнителей старой веры к редким сюжетам, вероятнее предположить, что отливались они все же в старообрядческих медницах. Этот иконографический тип к XIX столетию превратится в образ «Не рыдай мене Мати», который уместно отнести к богородичным иконам.

Русские иконописцы, начиная с XVI столетия, осмеливались изображать Вторую Ипостась Троицы и до ее Воплощения. Хотя законность таких аллегорических образов, как София Премудрость Божия в ее новгородском изводе, оспаривалась несколькими церковными соборами XVI и XVII столетий, они продолжали воспроизводиться до конца XIX столетия. Нашли они свое отражение и в медном литье.

Классическая иконография Софии Премудрости Божией, как и символика этого образа, чрезвычайно сложна. Однако центральная часть образа, которая представляет собой своеобразный «Деисус», в котором вместо Христа на престоле восседает крылатая женоподобная фигура с ангельскими крыльями и звездообразным нимбом, представлена в древнем литье редкими отливками, изготовленными задолго до раскола.

В старообрядческом медном литье воспроизводится сокращенный извод Софии, известный в иконографии с XVII столетия под названием «Спас Благое Молчание». Молчание — символ невысказанности, неявленности, невоплощенности. Молчание Софии — символ невоплощенности Предвечного Логоса, а Сама София — это Логос до Воплощения. Таким образом, икона «Спас Благое Молчание» — это образ Иисуса Христа до Его Воплощения.

Образ «Благое Молчание» представляет собой поясное изображение Софии в его новгородском изводе. Это крылатый Ангел с лицом юной девы с звездчатым вписанным в круг нимбом, облаченный в царский далматик, с руками, скрещенными на груди. В литье этот образ появляется только к концу XVIII века. Он существует либо в виде небольшой отливки, где изображен только Ангел, либо в виде иконы большего размера, где Ангел превращается в средник, вписанный в рамку с 18-ю круглыми медальонами, в которых находятся поясные фигуры разных святых. Эти иконы, как правило, расцвечивались эмалями самых различных оттенков.

Богословская содержательность этой очень нарядной иконы уступает более скромному, но не менее загадочному образу Ангела Великого Совета. Именно так называют это изображение Ангела на кресте известные собиратели XIX века братья Ханенко[1]. Другой известный исследователь древнерусского искусства Перетц[2] называет эту отливку «Единородный Сыне», прямо связывая ее с «отреченными» иконами XVI столетия. Сам Ангел с зерцалом и мерилом в руках напоминает хорошо известное изображение архангела Михаила. Однако присутствие креста за спиной у Ангела помогает увидеть в этом образе более глубокое богословское содержание.

Апостол Петр в Первом Соборном Послании, входящем в состав Нового Завета, называет Иисуса Христа Агнцем, предназначенным еще до создания мира к закланию (1 Петр. 1, 19-20). Этот же символический образ встречается в Апокалипсисе (Откр. 13, 8). В то же время пророк Исаия называет еще невоплотившегося Христа Ангелом Великого Совета (Ис. 9, 6). Таким образом, это небольшое архаичное изображение Ангела выражает глубочайшую богословскую идею абсолютной ценности личной свободы человека, бесконечной любви Бога, готового принести Себя в жертву ради спасения единственного существа, которое является носителем Его Образа.

На рубеже XIX и XX столетия интерес в старообрядчестве к богословски неоднозначным сюжетам явно возрастает. Свидетельством этого является отлитая в это время иконка «Единородный Сыне», которая представляется довольно точной, хотя и «сокращенной» копией иконы XVI столетия. Отливки «Единородный Сыне» известны в единичных экземплярах; в коллекциях медного литья встречаются очень редко. Вероятнее всего, это был разовый заказ кого-то из старообрядческих собирателей XIX века или икона была отлита специально для немногих знатоков и любителей древнего литья. (Рисунок 12. Единородный Сыне. XIX век).

Господь Иисус Христос изображается и на многочисленных меднолитых распятиях, которые были любимы не только ревнителями старой веры, но и всеми благочестивыми православными людьми в России. При всем многообразии этих старообрядческих крестов образ распятого Спасителя на них остается неизменным. Что же касается праздничных сюжетов, то здесь вариации в самом образе Христа достаточно интересны. Эта тема требует особого разговора и будет представлена в одной из следующих статей, посвященных старообрядческому искусству.

[1] Ханенко Б.И., Ханенко В.Н. Древности русские. Кресты и образки. Вып. 1. Киев, 1899. Стр. 30.
[2] Перетц В.Н. О некоторых основаниях в датировке медного литья. Л., 1933. Стр. 42.

Священник Михаил Воробьев
Журнал Православие и современность № 6, 2008